Лишь заехав на зону, узнаешь, что ждет тебя там: дубинка или хлеб с солью. Везде трудно вначале: будь то новое место работы или отсидки. В первый день в исправительной колонии еще и хлопотно.
В зону следуешь этапом. Несколько дней едешь в «столыпинском» вагоне, не имея возможности толком сходить в туалет или поспать в переполненном, зарешеченном отсеке. Питаешься лишь сухим пайком, состоящим из хлеба, селедки и сахара.
Не лучше обстоят дела, когда пребываешь в зону на машине из СИЗО. В следственном изоляторе поднимают часов в 5 утра, спускают в камеру-накопитель. Шмонают сначала сотрудники тюрьмы, потом принимающий конвой. Нормально вещи не сложить. Сухой паек не дают, объясняя это тем, что в СИЗО ты больше на довольствии не стоишь, а ехать недалеко. В зоне ты тоже еще не числишься, так что сутки или больше вообще не кормят. Автозак набивают под завязку. В клетках спецмашины на базе ГАЗ-а или КАМаЗ-а не за что держаться.
Первая приёмка
Наконец, пребываешь в исправительное учреждение. Этап обычно выгружают в шлюзе, но бывает машина заезжает прямо на зону. Один раз на воле выгрузили и держали на корточках перед воротами два часа. По поверхности вертухаи стараются нагнать жути: орут, грозятся. Да и без них для новичка выглядит все довольно мрачно: лают собаки, конвой с автоматами, цирики с дубиналом. Некоторые осужденные, как специально, тормозят. Вроде бы какая проблема построиться по пятеркам или в две шеренги, но без окрика и мата ЗЭК-и это редко делают.
Потом идет приемка по личным делам. Дежурный или его помощник называет фамилию арестанта. Нужно выйти из строя, подбежать к дежурному, еще раз назвать свое ФИО, год рождения, статью, срок, его начало и конец. Все это разъясняет принимающий сотрудник. Ладно, когда ошибаются те, кого выкинули в начале, их поправляют с матюками и издевками. Но до конца переклички каждый третий забывает назвать свою фамилию. Люди путают год рождения и свои статьи. Даже рецидивисты сбиваются.
Шмон новичков
Наконец приемка закончена. Этап снова строят и ведут на обыск. В каждом учреждении он проходит по-разному: в одной колонии шмонают в бане, в другой – в штабе, в третьей – в карантине, в четвертой – в помещении ШИЗО.
К запрещенным вещам также разные требования. Никогда не забуду, как на севере вся дежурная смена рассматривала и откладывала в сторону дорогую кожаную куртку, ботинки, кроссовки, пиджаки, свитера, светлые джинсы, рубашки. Одичавшие вдали от цивилизации менты искренне восхищались дизайном и расцветкой шмоток. Я думал, что вещи придется сдать на склад, и очень удивился, когда мне велели их сложить в сумку и взять с собой. Хотя ношение вольного прикида там не поощрялось.
Обыскивают тоже везде по-разному. Где-то бегло посмотрят сумки и все. Но бывает, что весь этап раздевают до гола, заставляют приседать, показывать рот.
Если новички прибывают вечером, то их могут посадить в штрафной изолятор без всякой воды. Просто так сотрудникам проще на следующий день их обыскивать, водить к доктору и на беседы к начальству. Но обычно этап отправляют в карантин – локальный участок, где держат до 2-х недель.
Хлопоты карантина
Карантин и сортировка. В первые сутки вновь прибывших постоянно дергают, порой одновременно в несколько мест. Не успеешь получить матрац, простыню, наволочку, подушку и одеяло, отстояв очередь и поругавшись с каптером, надо идти в другую каптерку за робой и биркой. Эту бирку полагается сразу подписать и пришить на робу, для чего у дневального карантина есть хлорка или краска.
В отдельных колониях у карантина белые бирки, тогда на них пишется ручкой своя фамилия, инициалы и слово «карантин». Обязательно найдется пассажир, заявляющий, что ему бирки носить «в падлу», он – блатной. Такому бесполезно доказывать, что это требование Уголовно-исправительного кодекса. Бирки носят даже смотрящие за зоной и отрядами. Пассажир включает быка и стоит на своем, пока не получит от сотрудников или, если зона красная, от активистов.
Следом дергают на беседку к операм. Кумовья вызывают в кабинет по одному, пробивают, все ли у тебя нормально по жизни, прямо в лоб предлагают работать на них. При этом вторую дверь не закрывают, и в коридоре всю беседу слышат стоящие в очереди ЗЭК-и.
Может дернуть и сам начальник. Он разговаривает сразу со всеми, разъясняет, какие требования предъявляет, просит задавать вопросы.
Пока стоишь в очередях, всех еще переписывает нарядчик на предмет профпригодности. В зоне ценятся электрики, станочники, ширпотребщики, художники и прочие. Всех могут сводить в баню. В красной колонии могут сразу предложить написать заявление в актив – стать членом секции дисциплины и порядка, досуга, санитарной. Для порядочного арестанта это в падлу. Не желающих писать заяву прижимают сотрудники или сами активисты. В черных зонах вступление в секцию – дело добровольное.
Есть колонии, где процветает беспредел. Там этапников не оставляют в покое даже ночью. Их вызывают козлы и прикладывают руки. Это так показывает свою политику администрация.
Перед крупным этапом оперативники вызывают всех старших дневальных и бригадиров и наставляют их: «Завтра народ прибудет из следственного изолятора, где правят воры в законе. Покажите им, какая у нас власть! Калечить можно!».
После такого напутствия активисты чувствуют полную безнаказанность и глумятся над новичками. Разговоры про то, что потом с них можно будет спросить за беспредел, – это утешение слабым. Если ты смолчал при драке или позволил, чтобы нападали на другого, то ты сам непуть и никогда не сможешь обратиться за защитой к уголовным авторитетам. Это отлично знают беспредельщики.
В колониях, где процветает воровской ход, все наоборот. Активисты не хамят и боятся блатных. Смотрящие передают в карантин подгоны с общака: курево, чай, еду. Дают позвонить родным по запрещенному в зоне сотовому телефону. Смотрящие заходят в отряд, спрашивают у братвы, кто в чем нуждается.
Свободное время
Наконец, тусовка заканчивается, и уставшие осужденные могут заняться личными делами. Теперь можно сложить в сумки вещи, скомканные во время многочисленных шмонов, расположиться на спальных местах, сдружиться с новыми соседями, узнать у сторожил про порядки в колонии. Выяснить, нет ли в отрядах земляков или знакомых, постирать грязные вещи.
Этим мне запомнилась последняя зона. Еще в автозаке я познакомился с местным бандитом. Стали мы держаться вместе, потом к нам примкнул мой земляк, прошедший все режимы, и добровольный помощник – шнырь. Он носил мои сумки, в карантине сам вызывался стирать наши вещи, заваривать нам чай и готовить еду. У нас нашлись припасы из полученных передач.
Поныкавшись по пересылкам, я зарос щетиной. Дав указание шнырю, я пошел в умывальник, побрил лицо и голову. В бане это сделать было некогда. Достав из сумки белоснежную футболку и яркие шорты, я надел их и вышел в прогулочный дворик. Стали мы гулять с бандитом и говорить на умные темы. Прошлись в один конец двора – возвращаемся. Над нами раскинула свои рога самодельная телевизионная антенна. На ней сидит большая ворона. С умной речью и блестящей головой прохожу под птицей, которая наваливает мне прямо на лысину. Человек я ироничный, потому чуть не помер со смеха. Бандит не понял, почему я сначала громко выругался, перебив его на полуслове, а потом согнулся и стал ржать. Поняв причину, абориген не стал надо мной смеяться. Вежливый парень был.
Медосмотр
На следующий день этапников дергают к врачу. Бывает, что смотрит даже зубник. Его не интересует состояние нашего рта. Все врачи работают на ментов, не даром они и сами погоны носят. Стоматолог составляет наши карты на случай побега или несчастного случая, чтобы можно было быстро опознать арестанта по зубам, если тело будет непригодно, или беглец сделает пластическую операцию. Примечательно, что стоматолог совсем не лечит зубы. Он их только вырывает под слабой заморозкой.
Обязательно молодая женщина берет у всех мазок из «пятой точки». Дискомфортная процедура для уважающих себя мужчин.
Другой врач только спрашивает о жалобах на здоровье. Можно сколько угодно говорить про свои болячки, лечить в тюрьме все равно не станут. В лучшем случае дослушают, а могут перебить и выгнать.
Блатные не пашут
Почему-то менты всегда норовят опустить этапников в низшие масти. Видно, у них своих блатных хватает. Во все карантины приходят начальники отряда или замы хозяина и заставляют осужденных выходить на хозяйственные работы. По закону хозработы положены 2 часа в неделю. Карантин норовят нагружать постоянно. Блатным и приблатненным браться за метлу или лопату в падлу. Ты автоматически теряешь статус порядочного арестанта. Чтобы от тебя отстали и не лезли с предложениями чистить снег или подметать улицу, порой приходится пострадать. В черных зонах – посидеть в штрафном изоляторе, а в красных – пройти через угрозы активистов. Не каждый такое выдерживает.
За время нахождения в карантине осужденных распределят по отрядам – зависимости от масти или просто наугад.
У нас есть еще несколько историй, статьи про которые совсем скоро выйдут на нашем канале. Подписывайтесь, чтобы не пропустить!
