Мы все столкнемся с болезненными моментами, сидя рядом с умирающими людьми. Что мы можем сказать?
В три часа дня в понедельник смерть объявила, что она пришла за ним. Ему было всего восемь лет; его раковые клетки больше не реагировали на лечение. Количество плохих клеток в его организме ежедневно удваивалось. Костный мозг больше не производил ни красных, ни белых кровяных телец, ни даже тромбоцитов. Костный мозг вырабатывал только раковые клетки. В процессе, похожем на взбивание масла, его кровь загустевала с однородным, вредоносным содержимым: раком. И как при взбивании масла, это была изнурительная работа. Потрепанные остатки его здорового «я» были избиты химиотерапией.
Он очень устал. Это было видно по его глазам. В то же время, вы могли видеть его любовь. Его любовь к жизни была на первом месте. Его любовь к сладости кристаллизовалась на его языке во вкусе пропитанной солнцем клубники. Его любовь к удовлетворению можно было услышать в щелкающем звуке, когда кусочек пазла устанавливался на место. Он любил жизнь до глубины души, как может любить только восьмилетний ребенок, и делал все возможное, чтобы остаться в живых.
Смерть было легко обнаружить. Она была прямо у нас под глазами, посылая простейшие сигналы. Отсутствие аппетита. Дыхание затруднено. Холодные руки и ноги — значит, нарушен кровоток. Лодыжки распухли. Вставать становилось почти невозможно. Его организм отключался. Но именно его температура сказала нам, что лавина болезни ускоряется и вот-вот поглотит нас целиком.
Врачи и медсестры столпились возле его больничной палаты. Шум усилился. Мое беспокойство усилилось. Мы провели достаточно времени в больнице, чтобы знать, когда ситуация обостряется. Я не удивилась, когда меня тихо позвали из палаты. Вокруг меня царил шумный, суетливый хаос. Лечащий врач-онколог, стоявшая в центре группы, была серьезной и спокойной. Она сказала низким голосом:
«Ваш сын умирает. Скорее всего, он не проживет еще два часа. Он не переживет ночь».
Охваченная шоком, я не могла дышать.
Был один человек, который был бы потрясен больше, чем я.
Подавив слезы, я сделала глубокий вдох, задержала этот глоток воздуха и вернулась в комнату, чтобы сесть рядом с моим неизбежно умирающим ребенком.
Не переводя дыхания, я выдавила из себя слова: «Нам нужно поговорить«.
Что вы говорите умирающему человеку?
Несколькими неделями ранее, в другой понедельник днем, я лежала в постели со своим сыном. Это было еще до того, как его тело начало слишком сильно болеть, чтобы к нему прикасаться. Тогда я еще могла свернуться калачиком на больничной койке вместе с ним. Я прошептала: «Я люблю тебя», как я часто делала.
Он ответил: «Я знаю».
Конечно, он знал. Он знал, что все, что я делала, было для него. Наши любимые знают, что мы их любим. Мы говорим это. Они видят это. Они знают. Так что же еще мы можем сказать? Какие слова мы можем дать им, когда не остается ничего, кроме слов? Особенно когда кажется, что слова не работают. А слова действительно не справляются.
Нет слов для того момента, когда ваш восьмилетний ребенок умирает у вас на руках. Даже если бы они были, большинству людей они не понадобятся, потому что большинство людей никогда не окажутся в такой ситуации, какой бы невообразимой она ни была.
Но большинство из нас столкнется с другими болезненными моментами, сидя рядом с умирающим человеком. Откуда я это знаю? Потому что наша смертность составляет 100 процентов. Однажды мы все станем умирающими людьми. А до этого мы можем оказаться рядом с несколькими или со многими. Нам всем нужно знать, как сидеть и говорить в то время, для которого нет слов. Время, когда даже «Я люблю тебя» будет недостаточно. Как нам утешить наших умирающих близких?
Я медленно выдохнула и сказала: «Мне очень жаль говорить тебе это, но ты умрешь».
«Подождите — что? Я не хочу умирать!»
Он был ошеломлен, взбешен. Его большие, кристально-голубые глаза расширились. Может быть, дело было в его лысой голове и безресничных веках, обрамляющих эти глаза, но его голубые глаза — это все, что я могла видеть. К смеси любви и усталости я добавила страх. Мой разум бешено метался в поисках нужных слов. Хотелось прижать его к себе и успокоить.
Не существует волшебных слов, которые могли бы подхватить, унести и удержать человека, переходящего в конечную зону. Слова не могут уберечь любимого человека от смерти.
«Мне очень жаль. Но мы все умрем, хотим мы этого или нет. Я умру. Папа умрет. Мы все умрем, и у нас нет никакого контроля над этим. Мне очень, очень жаль».
«Когда я умру?» — спросил он. Он, как всегда, был любопытен и все обдумывал.
«Я не знаю, но скоро».
«Что?!»
Гнев и неверие снова вспыхнули в нем. Стоит ли удивляться, что он был потрясен больше, чем я, услышав новость о том, что он скоро умрет? Он был ребенком; он верил нам с волшебным удивлением, когда мы говорили ему, что он поправится. Точно так же он верил нам, когда мы обещали, что Зубная фея обменяет его потерянный зуб на подарок, если он положит его под подушку. Мы уверяли его, что ему станет лучше. Он делал все, что от него требовалось, — все трудные, болезненные, тошнотворные вещи. А теперь мы смотрели друг на друга с широко раскрытыми глазами, и между нами была стопроцентная смертность.
Передать это сообщение было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать. Но я должна была сохранять спокойствие и говорить больше. Я должна была найти невозможные слова — слова, которые преодолели бы пропасть между жизнью и смертью и сделали бы его положение приемлемым. В памяти всплыли три фразы, которые стали для нас ориентиром в последующие дни. Сейчас я называю их «три волшебные фразы для утешения умирающего». В то время они были спасительным каналом связи для нас двоих и для всей нашей семьи.
Вот что я сказала своему расстроенному, умирающему ребенку, как можно более любяще и успокаивающе: «Ты не будешь один. Ты не будешь чувствовать боль. У нас все будет хорошо». Каждая из этих фраз была нужна ему больше, чем «Я люблю тебя».
1. «Ты не будешь один»
Дать ему понять, что он не останется один, было важно, потому что он был человеком — общительным, глупым, любящим. Будучи самым младшим из четырех наших детей, он привык к болтовне и хаосу. С самого рождения он был игривым и жаждал общения. Вот почему он забирался ко мне в постель посреди ночи, просил меня поболтать с ним или терпеливо ждал, пока я прочитаю ему сказку. Он особенно нуждался в компании, когда ему было страшно, как в первый день в детском саду.
Первый день длился всего час. Дети выводили свои имена на бейджиках, слушали сказку и делали поделки. Он оставался между моих ног, прижимаясь к ним, когда не был сосредоточен на каком-либо занятии. В дошкольном учреждении будет весело, и у него появятся самые лучшие друзья, но он еще не знал этого. Он знал только, что это что-то новое, и это его пугало.
И вот наступил понедельник, когда ему только что сообщили, что он умрет. Он шел к самому большому и самому неизвестному из всех событий. Ему нужно было услышать, что он не будет одинок.
2. «Ты не будешь чувствовать боли»
За последние два года мой ребенок пережил огромное количество боли. Боль от давления, нарастающего внутри его костей, от раковых клеток, готовых вырваться наружу, была одним из первых признаков. В один прекрасный день ему вдруг стало слишком больно ходить. Потом была боль от лечения, от постоянных уколов иглой для забора крови, биопсии костного мозга и спинномозговых пункций. Головные боли, тошнота и общее недомогание — рак был буквально мучением. Не говоря уже о социальных и эмоциональных страданиях. Ты не почувствуешь боли — это было важно, потому что ему нужно было услышать, что, хотя мы больше не можем сдерживать рак, мы можем успокоить его нервы.
3. «С нами все будет хорошо»
Сказать, что все будет хорошо, было самой важной и самой трудной из трех волшебных фраз. Я просто не верила в это. До того самого момента, когда я услышала: «Ваш сын умирает», я цеплялась за надежду. Я думала, что он выкарабкается и каким-то образом проживет долгую и славную жизнь, которую он заслужил. Как я могла снова обрести надежду? Сказать, что все будет хорошо, означало сказать невозможное. Нам не будет хорошо без него. Но я должна была сказать это ради него.
Он глубоко заботился о других. Если я спрашивала: «Какой фильм ты хочешь посмотреть?». Он часто отвечал: «Тот, который ты хочешь посмотреть». В третьем классе у него было задание выбрать дело, которое он хотел бы поддержать. Он выбрал рак и сказал, что это дело имеет для него значение, потому что «я хочу, чтобы все были здоровы, и потому что у меня он [рак], и я хочу, чтобы все и я сам выздоровели». Даже перед лицом своей собственной смертности, с угрожающей жизни болезнью, он думал о других. Он не был бы в порядке, если бы не знал, что мы в порядке. Он любил нас безмерно. Мы делали все возможное, чтобы любить его в ответ так же сильно.
***
Он не умер в течение двух последующих часов.
Мы созванивались с самыми близкими людьми, общались по скайпу с родными и друзьями, находящимися далеко. Кто-то принес гитару. Изогнутый деревянный инструмент был извлечен из футляра. Струнная музыка порхала по комнате, как бабочка. Мы пели, играли в карты «Уно». В больнице даже разрешили принести его щенка, чтобы он немного повилял хвостом и порадовал его.
Друзья ушли, и наступила ночь. Мы с мужем устроились рядом с ним, приглушили свет и читали «Гарри Поттера и Принца-полукровку». Я не спала. Чудесным образом он не умер в ту ночь.
Всю неделю я повторяла: «Ты не будешь одинок. Ты не будешь чувствовать боль. Все будет хорошо».
***
Не существует волшебных слов, которые могут подхватить, унести и удержать человека, переходящего в конечную зону. Слова не могут удержать любимого человека от смерти. Капельница с морфием становится все сильнее и чаще. Ровно через неделю, держа меня за руку, он умер. Я тоже умерла в тот день. Нет слов, которые могли бы заменить его молчание и заветную компанию. Я чувствую себя невероятно одинокой.
Это невообразимо больно. И тогда я повторяю три волшебные фразы в обратном порядке. Все будет хорошо. Ты не будешь чувствовать боль. Ты не будешь одинока. Я чувствую себя пойманной в объятия моего любимого ребенка. Теперь я не одна. Затем боль ослабевает. Я буду в порядке. В этом и заключается красота «Трех волшебных фраз»: умирающие люди живут до тех пор, пока мы продолжаем их помнить, а повторение фраз, которые мы им сказали, — это очень прямая связь.
Наши близкие ежедневно подхватывают нас и поддерживают. И в свою очередь, когда приходит наше время, я храню надежду, что мы тоже найдем утешение в нескольких волшебных фразах.
